Здание караимской синагоги в Рамле плохо вписывается в городской пейзаж. Бесчисленные лавочки, гаражи, обшарпанные серые постройки беспорядочно и нахраписто надвигаются на сиротливое кирпичное здание, неуклюже отгородившееся от окружающей жизни заботливо подстриженным газоном. Кажется, еще немного – изящная изгородь исчезнет и улица бесконечным потоком тяжелых грузовиков ворвется сюда вместе с запахом машинного масла, скрежетом тормозов, гвалтом, криками, руганью торговцев. Зажатый на нескольких десятках квадратных метров центр караимской общины выглядит осажденным бастионом, и в этом есть своеобразная и зловещая символика: один из последних оплотов древнего и некогда влиятельного течения иудаизма всё с большим трудом сдерживает бесцеремонный натиск бурлящей вокруг жизни.
Караимы неуютно чувствуют себя на земле, которую по праву считают своей. Евреи, они вместе с тем для израильтян и не евреи вовсе; их происхождение обросло бесчисленными домыслами, их прошлое покрыто паутиной суеверий. И то, что караимы – законопослушные граждане, не меняет отношения к ним: двойственного и часто недоброжелательного.
"Слишком много нелепостей – сознательно и неосознанно – приписывали нам. Нам приписывают обряды, которых мы не совершаем, о нас утверждали и утверждают, что мы близки к мусульманам, потому что снимаем обувь, входя в синагогу, и молимся стоя, а не сидя, как большинство евреев. Но ведь это мусульмане переняли у нас эти традиции, а не мы у них!" – объясняет представитель караимской общины в Рамле Йосеф Двир.
Двир, выходец из Египта, более похож на администратора или управляющего, чем на лидера религиозной общины. Он подтянут, сух, вежлив и держится с подчеркнутым достоинством, что свойственно представителям меньшинств, не желающим оправдываться, но вынужденным постоянно отстаивать свою правоту. Двир избегает жалоб на двусмысленное положение своих собратьев по вере, но в голосе его звучит горечь, когда он рассказывает о том, что караимы вынуждены защищаться от дискриминации и наветов.
"Те средства, которые мы получаем от министерства религий, несопоставимы с деньгами, идущими на ортодоксальные синагоги. Нам хватает самое большее лишь на зарплату раввинам, но не на образование. Наши дети учатся в самых разных школах: религиозных, религиозно-государственных, профессиональных. Они получают образование дома и в общине, летом мы вывозим их в лагеря. Здесь – в Рамле, Ашдоде – при синагогах в вечерние часы мы организуем занятия по подготовке раввинов, канторов, переписчиков Торы. Но наши общины разбросаны по всей стране... Если в школьном классе собраны несколько детей из караимских семей, если им есть что ответить на выпады и предрассудки сверстников, то их веру трудно поколебать. Но, к сожалению, часто бывает и так, что на весь класс приходится один подросток из общины. У него может не хватить мужества противостоять всем, он чувствует себя неуверенным, незащищенным, и тогда начинаются проблемы", – говорит Двир.

Караимская синагога (ФОТО АВТОРА)
У Двира, без сомнения, есть все основания испытывать разочарование и обиду в отношении израильтян вообще и раввината в частности, однако маргинальность караимов в Израиле – печальная закономерность истории, не склонной щадить побежденных, а караимское течение было повержено еврейской ортодоксией. Но что еще более трагично – в сложившейся ситуации есть вина и самих караимов: на протяжении веков европейские последователи этого движения столь рьяно отвергали всякую связь с талмудическим иудаизмом, что в конце концов предали забвению свое еврейство вообще...
Если соединить в одно целое все представления о караимах, то перед нами предстанет экзотический, совершенно невообразимый гибрид, нечто вроде средневекового дракона с головой льва, крыльями орла и жалом змеи – мусульманская секта хазарского или тюркского происхождения, за несколько столетий до нашей эры перебравшаяся из Израиля в скифские степи и принявшая Христа, но в качестве главной священной книги почитающая Тору.
Столь уникальный мутант появился на свет не без активного участия самих караимов. За долгую свою историю они умудрились примерить не одну личину и с некоторыми из них срослись навечно. Эта мимикрия оказалась отчасти спасительной, ибо в годы Катастрофы караимы избежали печальной участи евреев Восточной Европы. Но, как известно, всякая палка о двух концах, и в данном случае платой за выживание была потеря самоидентификации. Караимы, оставшиеся на территории постсоветского пространства (а там находится самая большая их община в диаспоре), смутно представляют себе, кто они такие, а те из них, что все же считают себя евреями и приезжают в Израиль, обнаруживают, что есть караимы и... караимы. После чего разрыв с собственным прошлым оказывается единственным выходом из этого абсурда.

Габриэль Авраам (ФОТО АВТОРА) 
"Мы делаем только то, что написано в Торе, не отступая от нее, не добавляя и не изымая ничего, в отличие от талмудического иудаизма", – поясняет главный раввин караимской синагоги в Рамле Габриэль Авраам, как и Двир, выходец из Египта.
Творец, говорит Двир, облек свои откровения в конкретные, доступные любому смертному предначертания, и человеку не следует от имени Бога "исправлять" его законы. Если в Торе написано, что люди должны молиться стоя и если так молились во времена царей Давида и Соломона, вплоть до разрушения Второго Храма, то не надо менять древний обычай по своему усмотрению. Если в Торе сказано: "Не вари козленка в молоке его матери", – это не значит, что следует, как делают раввины, доходя до абсурда, запрещать одновременное употребление мясного и молочного.
"Этому вопросу талмудические раввины придают несоразмерно большое значение, пренебрегая другими, не менее важными заповедями, – говорит Двир. – Какой смысл, вопреки Торе, вопреки установлениям Всевышнего, создавать человеку дополнительные трудности, отягощающие его жизнь?"
Двир безжалостно критикует раввинитов. В Торе не указано, что нельзя прикасаться к женщине после месячных еще пять или семь дней. Это – изобретение ортодоксов. Они превратили женщину в полностью зависимое от мужчины, лишенное свободы создание. Стоит мужчине надеть кольцо на палец девушки и сказать: "Ты посвящена мне", – и она, даже не желая того, становится его женой. В обычном религиозном суде женщина почти не имеет шансов получить развод вопреки желанию мужа, караимы же дают ей такую возможность, если только ее претензии оправданны.
Праздники определяются согласно расположению луны, а не по календарю, как это принято у талмудистов. Караимы, в отличие от остальных евреев, не переносят праздники, совпадающие с субботой, на пятницу или воскресенье ("Господь назначил время праздника, значит, надо соблюдать его – это не семейная вечеринка, которую можно перенести на другой день", - говорит Йосеф Двир). Караимы не накладывают тфилин ("Человек должен выучить Тору, знать ее, помнить всегда и везде, как помнит законы страны, в которой живет, и нет необходимости прикладывать к голове и руке коробочки с заповедями"). Они не пользуются миквами ("Мы принимаем душ, нигде в Торе не говорится об омовениях в миквах"). Не принимают идею "шабес-гоя" – нееврея, нанятого евреем для работы в субботу ("Это противоречит одному из главных законов Торы – не работать самому и не заставлять работать за себя другого"). Снимают обувь в синагоге ("Нельзя входить в священное место, неся на подошвах грязь и нечистоты").
Караимы соблюдают только те праздники, которые предписываются ТАНАХом. «Мы не соблюдаем Хануку. Этого праздника нет в ТАНАХе. Хануку можно считать историческим праздником, но ее нельзя ставить на одну доску с религиозными праздниками», - говорит раввин Авраам.
Наконец – и это едва ли не самое главное, – они не считают своим долгом повиноваться указаниям священнослужителей. "Раввин может заявить, вопреки Торе, что черное – это белое, и его прихожане не должны противоречить. Для нас же Тора важнее мудрейшего из еврейских мужей", – говорит Двир.
Установка на отказ от авторитетов, столь важная для караимов, стремившихся сохранить в изначальной чистоте источник откровения, сыграла роковую роль в судьбе движения. Тора, как и любая священная книга, далека от конкретности и точности. В зависимости от эпохи и личных особенностей верующего ее предписания могут трактоваться самым причудливым образом, и вне рамок богословской школы это неизбежно приведет к анархии в умах и сердцах. Что и произошло с караимами.
"Тщательно ищите в Торе и не опирайтесь на мое мнение", – призывал Анан бен-Давид. Караимы следовали его совету, но приходили к выводам настолько различным, что ни о какой единой трактовке Писания и, соответственно, сколько-нибудь четком учении не могло быть и речи. Личное мироощущение и совесть верующих, которые должны были служить, по замыслу бен-Давида, инструментами постижения священных текстов, оказались настолько несхожи, что новое движение подпало под власть бесконечных раздоров и дискуссий.
Мощный поток все чаще разбивался на множество ручейков, обреченных на исчезновение; амбициозные авторитеты вели между собой бесконечные дискуссии о том, что же именно имелось в виду в той или иной сентенции Торы; как грибы после дождя, возникали новые школы и направления.
Яростные дискуссии вызывала чрезмерная упрощенность установок бен-Давида. Реформатор иудаизма не допускал отклонений от текста Торы, но возможно ли это в повседневной жизни? Возможно ли не обращаться к врачам и целителям только потому, что в Торе сказано: "Я – Господь исцеляющий"? Бен-Давид утверждал, что именно так и следует поступать. Но то, что в глазах Учителя было абстракцией, для тысяч его последователей обернулось физическими и духовными мучениями. И эта ситуация становилась нестерпимой.
В конечном счете, отвергнув раввинистический подход, мудрецы караимского движения вынуждены были признать, что нуждаются в собственных комментариях к Торе. Но когда, спустя почти шесть веков после смерти бен-Давида, они пришли к этому выводу, участь еврейской реформации была уже предрешена. Караимское течение утратило поступательную динамику, а к тому времени ортодоксальные раввины успели укрепить фундамент талмудического иудаизма. Когда после провозглашения Государства Израиль горстка караимов вернулась на Землю Обетованную из Египта, Ирака и Турции, они обнаружили себя в роли бедных и отнюдь не желанных родственников.
 

И здесь мы переходим к самому интригующему моменту в истории караимского движения – к метаморфозе, произошедшей с наследниками учения Анана бен-Давида на просторах российских степей.
Караимы появились в Крыму и Приазовье в начале VII века – впервые о них упоминает путешественник Птахия из Геренсбурга. По словам Птахии, среди местного населения с тюркскими корнями нашла прибежище горстка бежавших из Византии евреев-сектантов, строго соблюдающая законы субботы и отвергающая Талмуд. К XIII веку число караимов, обосновавшихся среди крымских татар, резко увеличилось, – по мере того как нарастала враждебность к евреям погружавшейся во мрак небытия Византии, последние все решительней покидали пределы империи, устремляясь на север.
Никакого принципиального различия по отношению к евреям-талмудистам и евреям-караимам крымские татары не делали. И по присущей им веротерпимости, и из-за полного равнодушия к религиозным вопросам вообще: богословские разногласия еврейских мудрецов ничем не могли заинтересовать воинственных кочевников. Что касается самих евреев, то унижения и гонения, которым подвергли их греки, временно объединили враждующие лагеря. Споры о том, какой иудаизм "более правильный" были отодвинуты в сторону перед лицом жизненных испытаний.
Караимы обосновались в Крыму достаточно прочно. (ФОТО-14) Большая часть общины поселилась в столице крымских ханов Солхате, а позднее главным духовным и общинным центром крымских караимов стал город Чуфут-Кале.
Конец XIV – начало XV веков принесли перемены как всему Крыму, так и караимской общине. Однако судьба все еще благоволила к ней. Могущественный литовский князь Витовт, разгромив крымских татар, угнал в Литву тысячи пленников и среди них – сотни караимов. Пленение стало преддверием нового расцвета. Караимы беспрепятственно расселялись по всей территории Великого княжества Литовского, и многие семьи добровольно перебирались из увядающего ханства в молодое и быстро набиравшее силу христианское государство.
На протяжении многовековых странствий караимы разделяли судьбу остальных евреев. Они одинаково процветали в Литве до ее присоединения к Польше, и одинаково страдали от зверств банд Хмельницкого. Иудаизм был высшей ценностью и для тех, и для других. Злоключения и бедствия братьев по вере не раз объединяли их для защиты от свирепых казаков и кровавых наветов. Когда польские власти в городке Трок начали преследования караимов по обвинению в ритуальном убийстве христианского ребенка, на помощь более слабой караимской общине пришли местные раввины, и погром удалось предотвратить.
Польские короли, как литовские князья, а до них – татарские ханы, не видели никаких различий между раввинитами и караимами. Первый шаг в этом направлении был сделан Екатериной II, вместе с Крымом и восточными польскими землями получившей в качестве "довеска" сотни тысяч евреев. Не вполне ясно, что именно двигало царицей, но по ее инициативе караимам были даны привилегии (право на приобретение земли и освобождение от налогов), в то время как остальные евреи продолжали влачить участь дискриминируемого и презираемого меньшинства.
Последствия этого шага было нетрудно предвидеть – братья, до тех пор в равной мере несшие бремя изгнания, оказались в неравном положении. Обида и зависть разбередили старые раны, и давно затихшие религиозные споры разгорелись с новой силой. Чем ожесточеннее раввиниты обвиняли караимов в извращении истины и конформизме, тем с большей нарочитостью караимы отстранялись от своих собратьев по вере. К тому же привилегированное положение позволяло им смотреть на соперников сверху вниз и стимулировало стремление обрести еще большую лояльность в глазах покровителей.
По прихоти русских царей пути талмудистов и караимов расходились все дальше. Первые все больше превращались в изгоев, безропотных и бесправных жертв. Страх и унижение становились их участью. Вторые, напротив, неуклонно возвышались. Освобожденные от воинской повинности, наделенные правами полноценных граждан, обладатели неотчуждаемой недвижимости, не стесняемые практически никакими ограничениями, караимы все больше стремились предать забвению свое сомнительное, с точки зрения властей, прошлое.
Сперва, чтобы стереть с себя позорную печать еврейства, они заявляли, что их община культивирует те качества, которые характеризуют весь христианский мир и которые якобы презираются евреями-талмудистами: честность, благородство, любовь к земле, пренебрежение к деньгам, преданность царям и т.д.
Затем они перешли в прямое наступление на своих недавних собратьев, требуя изгнать их из ряда областей, где были сосредоточены караимские общины. Потом дело дошло до новой самоидентификации. Недавние "евреи-караимы" превратились в "русских караимов библейского происхождения", а затем – в "просто караимов". Маневр удался, тем более что кипчакский диалект, на котором говорили крымские караимы, облегчал мимикрию. В конце концов местное население – русские, украинцы, литовцы и белорусы – начали забывать, кто такие "караимы". Само слово стало ассоциироваться с чем-то восточным, – то ли с татарами, то ли с половцами, то ли с турками. В любом случае в Российской империи это выглядело намного "приличнее" и "достойнее", чем принадлежность к ненавидимому еврейству.
Свободные, не отягощенные мрачной аурой "народа-богоубийцы", караимы процветали. Многие из них стали крупными землевладельцами и предпринимателями, владельцами табачных фабрик и соляных копей. Царская семья милостиво и даже с некоторой симпатией относилась к этому национальному меньшинству со смутным происхождением, но зато подчеркнуто лояльному и патриотичному. В 1863 году караимы, имевшие равные права с христианами де-факто, получили таковые де-юре. Отныне они могли чувствовать себя в полной безопасности, но ради ощущения абсолютной первосортности им необходимо было заново переписать свою биографию. Караимы нуждались в "легенде", и она появилась. Создателем ее стал Авраам Бен Шмуэль Фиркович.

Манипулируя античными текстами, обнаруженными им во время поездок по Ближнему Востоку и Крыму, коллекционер еврейских рукописей Авраам Фиркович совершил "переворот" в исторической науке. (ФОТО-15) Караимы, заявил он, не еврейское религиозное течение, возникшее в VIII веке в Ираке, а потомки рассеянных по Азии израильских колен, добравшиеся до Крыма. Согласно версии Фирковича, караимские поселения в Крыму – Солхат, Онхат и Чуфут-Кале – были основаны караимами за несколько веков до н.э., т.е. задолго до появления здесь приверженцев талмудического иудаизма.
Цель Фирковича была вполне очевидна – снять с караимов бремя ответственности за распятие Христа и тем самым представить их как "хороших евреев", которые не несут на себе клеймо божественного проклятия. Более того, чтобы окончательно освободить караимов от "богоубийственного греха", Фиркович подвел и соответствующую этническую базу: большинство современных караимов в России, утверждал он, - потомки хазар, принявших иудаизм в караимской версии. Таким образом, с его подачи караимы получили двойное "алиби" от возможных обвинений в "еврейской злокозненности".
"Версия" Фирковича открыла его последователям небывалый простор для дальнейших "изысканий". Запретная грань, удерживавшая караимов в лоне иудаизма, была перейдена, и отныне чем безобразнее были фальсификации, тем с большим энтузиазмом они подхватывались. Караимы уже не просто не были ответственны за смерть Христа, но выступали в его защиту и даже приняли его как мессию. Их предками оказались не только хазары, но и мусульмане Крыма, якобы впавшие в своеобразную "еврейскую ересь".
Разобрать, где правда, а где вымысел, было уже невозможно не только христианам, для которых все эти "истории" и предназначались, но и самим караимам. Однако ложь оказалась спасительной: смерть, распростершая свои крылья над народом Моисея, обошла стороной заблудших потомков еврейских фундаменталистов.
В годы второй мировой войны нацисты столкнулись с серьезной для себя проблемой, когда настало время решать судьбу караимов. Евреи они или же этнические неевреи, принявшие еврейскую ересь? Письмо фюреру от группы российских караимов, бывших белогвардейских офицеров, осевших в Германии, стало решающим аргументом. Нацистским бонзам показалось логичным утверждение, что преданность царскому трону и воинская доблесть офицеров-караимов никак не могут сочетаться с изначально "порочным" еврейским происхождением. Если царь не считал караимов евреями, то и "великий Рейх" может не считать их таковыми. Караимы были спасены от участи, уготованной "недочеловекам".
Более того, они даже пользовались покровительством гитлеровского режима и могли рассчитывать на его защиту, когда сталкивались с чрезмерным рвением нацистских марионеток. Ирония судьбы: когда французские коллаборационисты-вишисты в приступе верноподданнического энтузиазма приступили к депортации караимов в лагеря смерти вместе с другими евреями, их остановили... немецкие "специалисты по еврейскому вопросу". Порядок был для нацистов важнее излишнего усердия, а согласно "порядку" караимы были отдельным народом нееврейского происхождения.
Еще раз германские фашисты вернулись к теме караимов в преддверии "окончательного решения". Чтобы полностью прояснить для себя картину, нацисты обратились за разъяснениями к своим жертвам – евреям. Перед тремя еврейскими историками – Калмановичем, Балабаном и Шипером – был поставлен вопрос о происхождении караимов. И тогда ученые авторитеты спасли "раскольников", приписав им тюркскую родословную.
Российские и польские караимы благополучно пережили Катастрофу, но число их быстро сокращалось: полностью лишенные идентификации, они были обречены на ассимиляцию. Если в конце XIX века в Российской империи жили 13 тысяч караимов, то к середине 90-х годов XX столетия в Литве и России их оставалось менее трех тысяч. Однако эта крохотная община – самая большая в диаспоре.
Караимы Восточной Европы могли бы обеспечить приток свежей крови своим собратьям по вере в Израиле, но большинство их – люди старшего поколения, и они чувствуют себя на родине вполне комфортно. Те же, кто приезжают в Израиль, предпочитают забыть о своем караимском прошлом. В удостоверении личности они записываются, как евреи. Так легче и спокойнее начинать жизнь в новой стране. Лишь единицы присоединяются к израильским караимам. Вынужденная противостоять израильскому "морю", лишенная притока свежих сил, караимская культура продолжает бороться за выживание.