Оккупация Крыма Россией способна выпустить «джина из бутылки» на Ближнем Востоке, где местные хищники захотят повторить «российский опыт» в собственном «ближнем зарубежье»

Победа Екатерины II над турками, Стефано Торелли (Википедия)

В истории есть события, которые, по выражению, Черчилля, являются «шарнирами истории», ее своеобразными переломными пунктами. Они меняют устоявшийся порядок вещей и оказывают долгосрочное и порой непредсказуемое воздействие не только на события региона, но всего мира. Захват Крыма Россией – вероятно, как раз именно такое знаковое событие, подводящее черту под эпохой «пост-холодной войны», временем, которое Фукуяма столь опрометчиво определил, как «конец истории».
Влияние этого события еще невозможно полностью понять и оценить, но очевидно одно: круги от него будут еще долго расходиться по всему миру, эхом отзываясь в наиболее «горячих точках» - прежде всего, Ближнем и Дальнем Востоке, и порождая «эффект домино». Существующая система глобальных политических отношений начнет разваливаться, терять привычные очертания и сменяться магматическим  процессом, в котором будут выковываться новые, неожиданные и возможно угрожающие формы миропорядка.
Ближний Восток – слишком проблемный, слишком бурлящий регион, чтобы политические цунами, подобные тем, что произошли на Украине и в Крыму, обошли его стороной. Мы не можем полностью просчитать все последствия, но некоторые из них лежат на поверхности, и, несомненно, существенны, с точки зрения Израиля.
Последствие первое и фундаментальное – возвращение к «холодной войне». Как и в какой мере это будет происходить, не ясно. Ясно лишь одно, что тенденция необратима и будет только усиливаться в ближайшие годы. «Перезагрузка» отношений с Россией, которую пытался осуществить Обама, провалилась. Предупреждения Митта Ромни, что Россия – хищник, которого нужно держать в узде, не были услышаны ни благодушной администрацией, ни всей западной элитой, и теперь Западу предстоит решать как вести себя с вырвавшимся на свободу и почуявшим кровь медведем. Попытаться оказать ему сопротивление, на что нет ни экономических ресурсов, ни политической и моральной решимости, ни лидеров, или сделать вид, что ничего, в сущности, не произошло (что невозможно с учетом масштабов происшедшего)? Все эти годы нынешняя администрация погружена в сомнамбулический сон с его блаженными видениями «либеральной демократии», «прав человека» и сексуальных меньшинств, и вряд ли в состоянии придти в себя после полученного «холодного душа». Но ее приемникам – демократам или республиканцам – придется искать ответ на вызов Кремля. И этот ответ будет сходен с тем, что был во времена «холодной войны»; потребует напряжения сил и средств, участия в региональных конфликтах, воли и лидерства, риска и борьбы на истощение. Россия XXI века – не Советский Союз XX столетия, но и Америка уже лишена прежнего динамизма, решимости и веры в свои идеалы. Что касается европейских союзников США, то они, скорее, обуза, нежели помощники, и кризисы вокруг Ливии и Сирии в полной мере это показали. Таким образом, это будет изматывающий, длительный поединок, включающий все стороны жизни и самые разные страны и народы.
Израиль оказывается не в худшей ситуации. Для будущей администрации он из «неудобного» союзника и угнетателя палестинцев вновь превращается в оплот и проводника американских интересов. В сильного, жизнеспособного и предсказуемого партнера – особенно ценного на фоне, исламизации Турции, растущей слабости Саудовской Аравии и бурлящего, неустойчивого Египта. При этом Израиль сохранит приемлемые, и даже партнерские отношения с Россией, что даст ему куда больше простора для маневра, чем в прошлом столетии. Обе страны связывают немало общих интересов и угроз: прежде всего, распространение агрессивного фундаменталистского ислама и турецкие амбиции. Россия заинтересована в израильском хай-теке, Израиль – в освоении новых рынков на фоне угроз бойкота и санкций ЕС. Политика России, сколь бы ни была она державной и имперской, прагматична и не отягощена идеологией, а израильским правым куда легче, чем нынешним европейцам, найти общий язык с Путином и его окружением.
Последствие второе и не менее долгоиграющее: утрата какой-либо ценности международных соглашений. Любое правительство, готовое на радикальные уступки палестинцам, столкнется с ключевой проблемой: как объяснить своему народу, что можно довериться международным гарантиям и договорам. В ситуации, когда мир возвращается в свое извечное состояние «кто смел, тот и съел», какие-либо «обязательства» Запада в отношении Израиля (и прежде весьма сомнительные) окончательно обесцениваются. Отныне принцип «наш самый верный союзник – это ЦАХАЛ» будет окончательно определять предпочтения в обществе.
Последствие третье – самое, пожалуй, непредсказуемое. Силовое решение Москвы, с одной стороны, и безволие Запада создают прецедент, которым не преминут воспользоваться региональные хищники: прежде всего, Иран и Турция. Если еще недавно Эрдоган и аятоллы могли сомневаться по поводу реакции Запада на их авантюры, то теперь сомнения отпали окончательно. Страх перед США и их союзниками – удел прошлого: словесные осуждения Обамы, Камерона или Олланда могут только вызывать в Анкаре и Тегеране саркастическую усмешку.

Иран, скорее всего, будет еще откровеннее лгать, хитрить и запугивать своих западных партнеров по переговорам. Тем более, что поддержка Москвы гарантирует ему безнаказанность. Одновременно, Тегеран вполне способен перейти к авантюрам, наподобие путинских. Идея защиты национальных и религиозных меньшинств особенно выглядит привлекательной в глазах аятолл. В самом деле, в Бахрейне шиитов 75% населения; в Кувейте - 30-40%; в Саудовской Аравии шииты сконцентрированы на нефтеносных полях, без которых это королевство с его гериатрическими правителями не продержится и полгода. Если во всех этих княжествах – слабых и богатых одновременно (идеальный объект для любого захватчика) – «угнетаемые» шииты, как русские в Крыму, потребуют защиты от суннитских правительств, очевидно, что «моральный и религиозный долг Ирана» не позволит проигнорировать их притеснения. А дальше уже все просто – дело за «демократическим референдумом», на котором большинство граждан (как в Бахрейне), или отдельных областей (как в Саудовской Аравии и Кувейте) попросят распространить на них иранскую юрисдикцию.

Что касается Турции, то Эрдоган, чья популярность, как показали муниципальные выборы, не слишком пострадала от экономического спада и коррупционных скандалов, также способен на авантюры. Например, в прибрежных водах Кипра, где Турция посягает на богатые газовые месторождения, или в соседней Сирии, чтобы, например, защитить османскую святыню – гробницу основателя империи шаха Сулеймана, деда основателя османской империи, или ликвидировать курдский сепаратизм в сирийской провинции эль-Камышли.
Последствие четвертое и вполне вероятное – усиление исламского фундаментализма. Обама полон решимости вывести войска из Афганистана в соответствии с установленным им графиком – к концу нынешнего года. Уход из Афганистана приведет к падению правительства Карзаи и приходу к власти талибов – в этом никто не сомневается ни в Кабуле, ни в Вашингтоне. Более того, нынешняя администрация искренне верит, что сможет «продолжить диалог» с  «Талибаном». Еще три года назад рупор нынешней администрации – Томас Фридман из «Нью-Йорк таймс» писал, что следует делать ставку на талибов, как «реальную политическую силу». То, что возвращение этой «реальной политической силы» будет расценено всем исламским миром, как публичное унижение Америки и даст импульс исламскому экстремизму по всему миру, рассматривается, как побочный, малозначительный фактор. Афганистан стал своего рода катализатором мировой истории, и как уход советских войск вдохновил последователей Бин-Ладена, точно также американское отступление воодушевит исламистов по всему миру – от Лондона до Йемена и от Ливии до Филиппин – и в наши дни.
Но это еще полбеды. Беда в том, что Белый дом планировал выводить войска через Россию. Т.е., предполагалось, что американский контингент будет покидать негостеприимный Афганистан по маршруту Узбекистан – Россия  - Рига, причем главный перевалочный пункт будет в Ульяновске. Москва и Вашингтон договорились об этом два года назад, но теперь, в свете крымских событий, все осложняется, и очень существенно. Путин фактически взял за горло американскую администрацию. Если в связи с Украиной Обама и Керри начнут демонстрировать чрезмерную строптивость (а только Путин определяет, где проходит невидимая черта между «дозволенным» и «недопустимым»), то путь на Ульяновск будет закрыт, и «исход» «джи-ай» окажется под вопросом. Альтернативой может стать Пакистан, но это скверная и небезопасная альтернатива. Во-первых, власти в Исламабаде капризны, трудно предсказуемы и крайне чувствительны к антиамериканским настроениям у себя дома; во-вторых, в исламской разведслужбе ISI полным-полно агентов «талибов»; в-третьих, при всем желании власти этой страны не в состоянии обеспечить полный контроль над пакистанскими перевалами. А это означает, что американцы будут возвращаться на родину не живыми и здоровыми на радость родным, близким и Обаме, а в цинковых гробах.

В Вашингтоне и Брюсселе это хорошо понимают. Вопрос «Кто виноват?» известен – Россия. Но вопрос «Что делать?» остается открытым, так как именно от России зависит успех операции, здоровье американских военнослужащих и престиж Обамы.
На Западе мечутся, пытаясь совместить несовместимое: наказать Россию и одновременно умиротворить ее. Заявления западных лидеров противоречат друг другу. Американские чиновники говорят, что не нуждаются в транзитной базе в Ульяновске, а генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен ожидает, что «связанные с Афганистаном проекты сотрудничества продолжатся».
Расмуссен лучше кого бы то ни было понимает всю опасность ситуации. Если его надежды не оправдаются, американский контингент рискует попасть в смертельную ловушку и тогда возвращение талибов станет не просто победой, а триумфальной победой. Или же Обаме придется, вопреки своему желанию и обещаниям, затягивать планы по выводу войск, что означает еще большее увязание в болоте ассиметричной войны, нарушение данных им обязательств и опять-таки, усиление воинственности «талибов». Бывший глава Пентагона Роберт Гейтс писал, что война в Афганистане с самого начала была не стратегической целью, как для Джорджа Буша, а головной болью. Единственное, что его интересовало в военной области, по словам Гейтса, это положение секс-меньшинств в армии. Теперь придется принимать тяжелые решения.
То, как публичная порка США отразиться на настроении исламистов всех мастей на всем Ближнем Востоке, очевидно. Правда, здесь заложена мина замедленного действия. «Крым» в случае поражения «янки» в Афганистане может превратиться в победу не только России, но и тех иррациональных сил, которых Москва смертельно боится и с которыми нельзя, как с Западом, говорить на языке силы. Но сегодня в Кремле прибывают в таком опьянении от своей победы, что об этом меньше всего задумываются…