Народы бывшего СССР испытали последствия социальных экспериментов на живом теле народов. На очереди - Западная Европа

ФОТО АВТОРА

Марксистская догма предполагает решение «национального вопроса», во-первых, «стиранием национальных отличий» и утверждением интернационализма; во-вторых, искусственным насаждением языка и культуры нации, призванной стать носителем «прогрессивной идеологии». По утверждению Ленина, «интернациональная культура всемирного рабочего движения» должна была базироваться исключительно на базе культуры большой России. 
Эти принципы последовательно осуществлялись коммунистической партией СССР, особенно – в первые десятилетия Советской власти. С одной стороны – марксистская идеология, подавлявшая «националистических мещан» (Ленин). С другой – экспансия русских, как «прогрессивной нации».
Украина стала первой жертвой этой политики, и нынешние раздоры в этой стране берут корни именно в коммунистической идеологии. В 20-х годах Ленин требовал ускорить процесс ассимиляции украинцев путем «переселения из Великороссии десятков и сотен тысяч крестьян и рабочих на рудники и в города». «Городская культура выше – она русская, что же касается деревенской культуры, то там сам черт не разберет, какой у них язык», - заявил Сталин*.
Заявлениями дело не ограничилось. «Деревенская культура» подверглась тотальному уничтожению, частью которого был искусственно вызванный Голодомор. «Городская культура» насаждалась за счет миллионов русских, переселяемых в Украину. Русификация была превращена в средство реализации марксистской догмы. И хотя за кровавыми депортациями народов и заселением русскими «освобожденных территорий» стояли имперские интересы и личные патологии Сталина, они вполне вписывались в большевистскую концепцию «национального вопроса».
Та же политика осуществлялась в Прибалтике. Сотни тысяч латышей, эстонцев и литовцев были депортированы в Сибирь и казахские степи, а на место «националистических мещан» приходили представители «всемирного рабочего движения», т.е., этнические русские. В некоторых случаях, доминирование «всемирного рабочего движения», достигалось территориальными манипуляциями – как в случае с Молдавией, которую насильственно прирастили отторгнутым у Украины Приднестровьем. Приднестровье было превращено в индустриальный центр Молдавии и активно заселялось русскими.
Когда гигантский и нежизнеспособный монстр под названием СССР рухнул, народы, ставшие жертвами чудовищных экспериментов, обрели независимость, а вместе с ней и полученный в наследство от «красной империи» «национальный вопрос». И он превратился в мину замедленного действия. Украина раскололась надвое – на западные области, отторгнутые у Польши со столицей Львовом, и восточную русифицированную Украину с промышленными мощностями. Янукович – представитель Восточной Украины, и нынешнее противоборство идет не просто между противниками и сторонниками «европеизации», но между «русским пролетариатом» и западно-украинским «крестьянством».
Молдавия провалилась в гражданскую войну сразу после обретения независимости, когда Приднестровье объявило себя самостоятельной республикой со столицей в Тирасполе. Боевые действия продолжались несколько месяцев 1992 года, унесли жизнь более тысячи человек, а сам конфликт так и остается кровоточащей раной.
Насильственная русификация Латвии привела к тому, что славянское население (русские, украинцы, белорусы) превышает 30% - хотя до насильственного присоединения к СССР оно было меньше 10%. Районы на юго-востоке страны, прилегающие к России, населены этническими русскими, которые как жители Приднестровья, вполне способны потребовать независимости. По своей инициативе, или пожеланию Кремля.
Сходная ситуация и в соседней Эстонии, где русские составляют около четверти населения, пограничные с Россией территории плотно заселены выходцами из России, а около ста тысяч русских лишены гражданства.**
Во всех европейских странах бывшего СССР происходят постоянные трения между национальным большинством и русским меньшинством, которое воспринимается как агент влияния Кремля.
На Западе решение «национального вопроса» осуществлялось куда более изощренно, но обертка мультикультурализма содержит в себе яд еще более смертельный, чем большевизм.
С одной стороны, западное сознание подавлено «интернациональной» догмой. Инстинкт самосохранения был атрофирован, средний француз, итальянец, немец, англичанин стали заложником мощнейшей самоцензуры, еще большей, чем в тоталитарных советских режимах. Там люди боялись власти. Здесь они боятся самих себя и своих естественных чувств. Это, впрочем, не исключало и цензуру внешнюю: место аппаратчиков КПСС заняли бюрократы ЕС – не менее рьяные и вездесущие.
С другой, носителем «прогресса» против «националистических мещанских предрассудков» стали выходцы Третьего мира – пролетариат XXI столетия. Заселяя европейские города и создавая гетто, они разрушали живое тело общества. Первоначальная потребность в рабочей силе была поставлена на службу идеологии. Таким образом, деформация шла с двух сторон: сверху, от бюрократического аппарата ЕС; и снизу, от массы чуждого и зачастую враждебного населения.
Нет сомнения, что «розовая империя» рухнет так же, как и «красная». Вопрос, что европейским народам делать с доставшимся ему в наследство мультикультурным наследием? Уже сегодня, как в Ливане, в европейских странах существует множество закрытых и изолированных общин – по сути дела, «государств в государствах». Это - «Особо чувствительные зоны» (Sensitive Urban Zones). В этих анклавах, как в этнических и религиозных кварталах Ливана, действуют свои законы, свои негласные правительства, свои «стражи порядка», свои суды. Но если в Ливане эта мозаика складывалась естественным путем и занимала века, то в Западной Европе процесс шел стремительно, хаотично и стихийно.
От Лондона до Женевы и от Осло до Вены возникают как грибы после дождя импровизированные криминальные сообщества, мини-«исламские республики», типа "Islamic Republic of Tower Hamlets" (кафкианское сочетание), племенные союзы, мафиозные структуры, типа «албанской” или «кавказской» мафии, а государство, как в Ливане, с его судами и полицией, беспомощно перед этими экстерриториальными образованиями. Они могут складываться в причудливые коалиции, а могут враждовать друг с другом. Это уже происходит. В Лондоне, на Edgeware Roa, салафиты во главе с Анжемом Чудари (Anjem Choudary) нападают на иранцев-шиитов. Банды подростков из Африки и Карибов в Handsworth (Лондон) третируют соседние с ними кварталы. Во французском Мюлузе (Верхний Рейн) чеченские криминальные  кланы устроили в сентябре 2011 года бойню с выходцами из Магриба. Во французских Ниме и Сарселе арабы установили контроль над местными рынками, препятствуя торговлей свининой, алкоголем и купальниками, а в Марселе в сентябре 21012 года учинили погром в цыганском таборе. В Германии турки конфликтуют с курдами, а мусульманское гетто Копенгагена навязывает свои нормы живущим по соседству африканцам. Во всех случаях власти избегают вмешательства, боясь прибегнуть к силе. И во всех случаях эти архаичные, патриархальные сообщества расширяют свое жизненное пространство за счет коренного населения и государства.
Для установления власти закона потребуются репрессии, депортации и жестокие карательные экспедиции – жестокости, к которым европейское сознание совершенно не готово. Подлинная власть, как в Ливане, будет переходить в руки тех, кто лучше организован, вооружен и имеет более сильных покровителей – как «Хизбалла».
Русские, переселенные на Украину и Молдавию, были для местного населения людьми близкой культуры (иногда той же православной веры, как в Молдавии). Это не устраняло конфликтов, но снижало их накал и ненависть. Чопорных и чинных эстонцев, латышей и литовцев раздражали бесцеремонные незваные гости с русских окраин с их пристрастием к алкоголю и дурными привычками, но пропасть не была столь непреодолима как между открытой западной цивилизацией и закрытыми патриархальными сообществами с клановой вендеттой, узаконенной педофилией, побоями женщин, обрезанием девочек, многоженством, ритуальными культами, узаконным рабством, кастовой системой и т.п.
Русская молодежь на Украине и в Прибалтике не помышляет отдавать жизнь за Матушку-Россию. Они хотят получать удовольствие от жизни, а их мечта – гражданство в Швейцарии, США или Канаде. У молодых пакистанцев, афганцев, суданцев, сомалийцев, иранцев, марокканцев, выходцев с Карибов нет и йоты симпатии к европейской истории и культуре, зато есть глубинное презрение и верность своим законам крови и чести.
Как в Ливане это будет война всех против всех, но, в отличие от Ливана за спиной среднего европейца не будет, как у друзов, курдов или христиан в Ливане, сплоченного клана и закалки извечной войны.
«Нет ничего более жалкого, как морализирование по поводу великих социальных катастроф!», - писал Троцкий****. Его последователи на Западе, несомненно, солидарны с ним. На первом месте – революционный идеал. Что будет с «естественным материалом» революции – обычными людьми (белыми, черными, цветными, христианами, евреями, мусульманами, буддистами, мужчинами и женщинами) – их не волнует.

*- Сталин на секции XII съезда по национальному вопросу;
**- русское меньшинство здесь включает около 100 тысяч граждан Эстонии, 100 тысяч - граждан России и 100 тысяч - лица без гражданства;
*** - Сорен Керн, ( Soeren Kern, Gatestone Institute);
****- Лев Троцкий, «История русской революции».