Помоги врагу своему…

В январе 2002 года, в разгар второй «интифады» мне довелось брать интервью для газеты «Новости недели» у Зуэра Хамдана, главы Совета деревни Цур-Бахр, расположенной в Восточном Иерусалиме рядом с кварталом Армон а-Нацив. Хамдан – личность незаурядная. В прошлом боевик «Подразделения-17» ООП, он полностью разочаровался в палестинском руководстве. Встречая нас (встречу устроил глава организации «Корни и крона» Арье Галин) в своем доме, Хамдан не скрывал отвращения к вождю и недавним соратникам. Арафата он называл «мафиози», «интифаду» - «игрой на крови», а палестинских бонз – «сборищем лжецов и преступников». За несколько месяцев до встречи боевики Маруана Баргути, подкараулив его возле дома, выпустили в него 12 пуль. Пять попали в цель. По мнению врачей, лучшее, на что он мог рассчитывать, - инвалидность. Зуэр выжил, полностью обрел прежнюю форму, и продолжил свой бунт против Рамаллы.
С начала «второй интифады»  Хамдан  не только сам демонстрировал свою солидарность с Израилем но, более того, призывал к этому старост других арабских деревень в пределах Иерусалима. Вместе с умеренно настроенными «мухтарами» Абу-Тор, Бейт-Цафафа  и Шуафат он отправился в Гило, чтобы выразить сочувствие жителям этого района, пострадавших от теракта, а затем, после зверского убийства двух еврейских детей, - в Текоа. Он приезжал в Нетанию после очередного теракта в этом городе и в Гиват-Зеэв, чьи жители оплакивали утрату двух своих жителей.
Хамдан говорил, что арабы в Иерусалиме ненавидят Арафата, но смертельно боятся его. В городе уже орудовали «эскадроны смерти» Джибриля Раджуба («человека мира» для отечественных левых), похищавшие и убивавшие тех, кого подозревали в сотрудничестве с Израилем, или просто в «неблагонадежности». Только за последний год, говорил он, бесследно «исчезли» 65 человек. 
Зуэр не скрывал горечи в отношении Израиля. Израильские журналисты, с прилежанием пай-мальчиков выслушивающие нотации и нравоучения Арафата и его «жирных котов», с мрачным сарказмом говорил он, демонстративно игнорируют тех арабов, которые осуждают палестинский режим и выступают на стороне Израиля. После покушения с Хамданом не встретился ни один израильский журналист, а правительство не сделало ничего, чтобы его деревня могла нормально развиваться. Это сводило на «нет» его усилия обуздать местных экстремистов. Столь необъяснимое пренебрежение к собственным союзникам побуждает относиться к Израилю, как к временщику, на которого бесполезно и опасно полагаться, сетовал Зуэр. 

Иерусалимская мозаика

Любой человек, мало-мальски знакомый с ситуацией в Иерусалиме, знает, сколь сложна она, неоднозначна и мозаична, и сколь неуместны огульные подходы,  свойственные и левым, и правым. Утверждение, что всем арабам вообще надо априори предоставить режим особого благоприятствования в городе столь же абсурдно, как и противоположный тезис, что их нужно держать в смирительной рубашке. 
Арабский Иерусалим – не нечто цельное и монолитное, у него много ликов, и различия проходят вдоль невидимых границ арабских деревень. Каждая деревня зачастую являет собой самостоятельный микрокосм, со своими законами, традициями и историей отношений с евреями. 
В то время как Цур Бахр все еще остается сравнительно спокойной деревней, соседняя давно уже Джабль Мукабр превратилась в «осиное гнездо» террора и поставщика серийных убийц. Если вы слышите о теракте в столице, можете смело предположить, что это дело рук выходца из этой деревни. Отсюда, например, пришел техник из «Безек» Абу Джамаль, совершивший наезд на улице Малкей Исраэль 13 октября прошлого года. Он - родственник братьев Абу Джамаль, которые в ноябре 2014 года учинили бойню в иерусалимской синагоге «Кеилат Бней Тора» в Ар-Ноф, и Имрана Абу Дэйма, направившего машину на израильтян в районе А-Тур 20 мая этого года. Отсюда вышел Мухаммад Наиф Джабис, совершивший «бульдозерный теракт» 4 августа 2014 года в Иерусалиме. Почти все они - представители одного клана. 
Абсурд, но отношение государства к обеим деревням практически одинаково. 
Сходный парадокс мы наблюдаем и в отношении других деревней. Исауия на севере Иерусалиме – постоянный источник головной боли жителей района Гиват-Царфатит. Поджоги машин, хулиганство, нападения на пограничников, стрельба, домогательства к еврейским девушкам - норма жизни в этом квартале, вынуждающая евреев продавать квартиры и переезжать в более безопасные районы. В то же время в соседнюю Бейт-Ханину жители кварталов Писгат-Зеев и Неве-Яаков приезжали за покупками даже в разгар «интифад» – прошлой и нынешней. 
В Шуафате сложилась своеобразная ситуация. Сама деревня не только не была оплотом «революционной борьбы», но, более того, здесь немало зажиточных мусульман, живущих в богатых виллах, и арабов-христиан, тесно связанных с еврейским населением столицы. Но именно в этом квартале расположен лагерь беженцев, откуда выходит всевозможный сброд, мешающий нормальной жизни Шуафата. Этот сброд, подпитываемый идеологически и подкармливаемый финансово палестинскими группировками и спецслужбами, превратился в раковую опухоль деревни, вынуждая местных арабов перебираться в соседние еврейские районы. Власти не сделали ничего, чтобы удалить эту опухоль, позволив ей беспрепятственно разрастаться, и тем самым способствовали созданию заповеднику террора в границах Иерусалима. 
Любопытно, что когда Барак в страстном желании заключить в объятия Арафата на зеленой площадке Белого дома, выразил готовность передать ему Шуафат и Бейт-Ханину, сотни местных арабов бросились покупать жилье в Бейт-Сафафе, которую предполагалось оставить в составе еврейского Иерусалима. 
Теперь – о самой Бейт-Сафафе, строительство в которой вызвало такое возмущение у отечественных патриотов. Любой житель Иерусалима знает, что Бейт-Сафафа, расположенная между кварталами Гило и Тальпиот, - одна из наиболее дружественных и спокойных деревень. За все эти годы здесь практически не зафиксированы случаи нападений на евреев; отсюда не выходили (во всяком случае, пока) смертники, «террористы-одиночки», здесь не функционировали ячейки ХАМАСа или «Исламского джихада». Евреи, жители Гило и Тальпиота, беспрепятственно ведут дела с местными жителями, покупая у них продукты и ремонтируя машины. Теперь нам предлагают иссушить этот оазис нормального сосуществования во имя «патриотической идеи»: не будем строить для арабов – будем строить только для евреев. В действительности, государство, если только оно государство «разумное», должно строить и для тех, и для других. При условии, что и те, и другие согласны играть по правилам, установленным государством. И, конечно же, оно ни в коем случае не должно мерить одной меркой тех, кто ненавидит евреев, и тех, кто стремится жить с ними в мире.

Кланы: государства в государстве

Модель выстраивания отношений с арабами Иерусалима вполне может быть перенесена на отношения с арабами Иудеи и Самарии. 
Четыре года назад, в июне 2012 года мухтар Хеврона шейх Абу Хадер Джаабри обвинил израильских лидеров в чудовищной некомпетентности, глупости и недальновидности. Евреи, по его словам, вместо того, чтобы начать диалог с главами местных кланов в Хевроне, Шхеме, Бейт-Лехеме и других городах, привезли в Иудею и Самарию головорезов из ООП во главе с Арафатом и его сворой. С тех пор эта банда, при попустительстве Израиля, не только терроризирует евреев, но и третируют местное арабское население, разрушая экономику, социальные и общинные связи и беспрепятственно обогащаясь на собственных согражданах, набивая карманы «гуманитарной помощью» с Запада. «Нам было лучше до соглашений в Осло», - признал Хадер Джаабри.   
После соглашений в Осло группа бывших арабских мэров Иудеи и Самарии устроила демонстрацию напротив Кнессета. Они не скрывали своей обиды на Израиль, разочарование и страх за свою жизнь и жизнь близких. «Мы делали ставку на Израиль, а нас бросили как кость псам Арафату, - сказал мне один из них. – Теперь у нас нет будущего».
Сегодня вряд ли возможно исправить ошибку, допущенную более 20 лет назад, но, по крайней мере, не стоит усугублять ее. 
В XXI веке, как и тысячу, и сто лет назад, в арабской среде действуют традиционные племенные коды, и даже урбанизированные арабские семьи в больших городах, палестинских и израильских, не готовы отказаться от привычных патриархальных клановых отношений.
В 1995 году профессор социологии и антропологии Хайфского университета Маджид эль-Хадж написал статью «Клановые отношения и модернизация в развивающихся сообществах». Выводы его были далеки от оптимистических прогнозов западных и израильских коллег, что арабское общество вообще, и палестинское, в частности, можно интегрировать в западную модель развития. «Модернизация и клановая система взаимоотношения несовместимы друг с другом», - признавал эль-Хадж. 
Сегодня эль-Хадж - директор Центра мультикультурализма и образовательных программ в Хайфском университете – подтверждает точность анализа, сделанного им 20 лет назад. Модернизация оказала крайне поверхностное влияние на арабское общество, не изменив его глубинной структуры и коллективной психологии. Арабское общество стало, возможно, более потребительским, оно охотно использует технические достижения Запада, но сохраняет неизменную приверженность кланово-племенной замкнутости. 
«Социо-культурная среда арабского общества не изменилась, - говорит эль-Хадж. - Она сохранила значительные элементы традиционного племенного разделения, как и издревле, покоится на фундаменте семейных отношений, и отторгает демократическую культуру Запада». 
Как и тысячу лет назад, каждый клан, каждая семья - это самостоятельный микромир, стремящийся к самоутверждению и влиянию. Как и прежде, кланы формируют племенные союзы, включающие целые деревни или даже анклавы. Эта базисный принцип ближневосточных сообществ восходит к языческой культуре, утвердившийся задолго до формирования ислама, и даже наиболее безжалостные арабские диктаторы, вроде Асада, Саддама Хусейна, Каддафи и Арафата, не смогли сломить мощный каркас, на котором покоится арабское общество.
Мордехай Кейдар, директор Центра по изучению Ближнего Востока, говорит, что приверженность кланам, с их жесткими кодами и размежеванием на «свой»-«чужой» - причина того, что арабы так и не смогли принять европейскую модель национальных государств.
Однако разделение на семьи, «хамулы», племена и племенные союзы не ограничивается только клановой закрытостью. Антагонизм намного глубже, ибо подпитывается традицией и историей клана. Палестинское население формировалось в разное время и в разных обстоятельствах. Многие нынешние палестинцы – потомки переселенцев из разных стран Ближнего Востока и Африки. Одни ехали в подмандатную Палестину добровольно, желая заработать в быстрорастущих городах, на работах на плантациях и в портах; другие оказались жертвами обстоятельств. 
В конце XIX века молодые египтяне бежали в Палестину от изнурительных, под палящим солнцем, работ по строительству Суэцкого канала, и создали свои общины, которые со временем разрослись в целые «хамулы» и деревни. Так появились кланы эль-Масри (т.е., египетский, сходство с еврейским «мицраим»), Масарва и Фиума. 
Племена Заркауи и Караки – выходцы из нынешней Иордании. Кланы эль-Хурани и Халаби имеют сирийское происхождение; кланы Сурани, Сидауи, Трабулси – ливанское. Нетрудно догадаться о родословной клана эль-Ираки – его название выдает страну исхода. Их связи между собой формальны, а отношения далеки от доверительных.
Значительная часть бедуинов Негева – потомки кочевых племен Аравийской пустыни, бежавших сюда от преследования более сильных племен, или просто кочевавших с места на места в поисках лучшей жизни. 
Есть бедуины – выходцы из Африки, отличающиеся черным цветом кожи, и являющиеся низшей кастой в межплеменной иерархии. Они не имеют права выдать дочь замуж за бедуина из высшей касты, и живут отдельно от более высокородных собратьев. Оседлые арабские кланы в равной степени презирают и темных, и светлых бедуинов, они для них – априори люди низшего сорта. Бедуины, в свою очередь, свысока смотрят на оседлых собратьев, видя в себе подлинных носителей древней арабской культуры, не искаженной влиянием западной цивилизации. 
В Иудее и Самарии презирают выходцев из Газы, считая их невежественными и ленивыми; те же, в свою очередь, не спешат породниться с семьями на Западном берегу.

Уравниловка по-израильски

Все это многообразие, разноцветье арабской жизни имеет вполне четкие, территориальные разграничения, и потому политическим структурам и группировкам, типа ООП и ХАМАСа, далеко не всегда удается навязать свой контроль над отдельными кланами и деревнями.
Османы, знакомые с особенностью структуры арабского мира и менталитета, делали все возможное, чтобы привлечь на свою сторону умеренные кланы и деревни и преподать урок непокорным и враждебным. Это была традиционная политика «кнута и пряника», и она доказала свою эффективность. Точно также действовали и англичане. 
Израиль контролирует Иудею, Самарию и арабскую часть Иерусалима уже почти 50 лет, но все еще не осознал, как должен вести себя хозяин земель, находящихся под его контролем. Израильские власти мечутся из стороны в сторону, то обрушивая на арабов коллективные наказания, то пытаясь ублажить их, предоставляя им всем равные льготы. И эта «уравниловка» не просто нелепа, она безрассудна и опасна.
Как и в случае с Джабль Мукабр, есть ряд деревень, где доминируют кланы, впитавшие в себя исламистскую идеологию и культуру ненависти. Сегодня таким рассадником фанатизма стал Хеврон с прилегающими деревнями, где утвердился и обрел влияние связанный с ХАМАСом клан Кавасме, на счету которого многочисленные преступления против евреев: от похищения и убийства троих еврейских подростков в Гуш-Эционе в 2014 году и убийства Дани Гонена, до серии терактов в дорогах Иудеи. 
Еще одно гнездо террора - деревня Ятте под Хевроном, откуда Мухаммад и Халид Махамрэ пришли в Сарону. Дядя террористов Талеб Махамрэ отбывает в израильской тюрьме 7 пожизненных приговоров за убийство четырех израильтян в 2002 году. Из той же деревни и из того же клана вышел убийца 38-летней Дафны Меир, матери шестерых детей, заколотой на глазах своих детей в Отниэле.
Парадокс, но, несмотря на нескрываемую враждебность, эти кланы и деревни существуют в щадящем режиме, продолжая получать разрешения на въезд в Израиль. При этом коллективные наказания распространяются на целые районы Иудеи и Самарии, включая деревни, не имеющие отношения к террору. Например, после теракта в Сароне, израильское правительство запретило въезд в страну 83 тысячам палестинцев на Рамадан. Большая часть из них – жители деревень, не причастных к террористической активности. Но блокада самой Ятты была ослаблена уже через несколько дней после теракта в Сароне.
Этот абсурд возвращает нас к шумихе, поднятой вокруг Бейт-Сафафа. Должны ли мы пресечь стремление этой деревни нормально развиваться и запретить строительство? Или же, напротив, сделать максимум для ее процветания, одновременно максимально ослабляя деревни, ставшие оплотом для исламистов, и выкорчевывая кланы – разносчики фанатизма.
Если мы выбираем первый путь, то не стоит удивляться, как в один прекрасный момент Бейт-Сафафа превратится в очередной Джабль Мукабр, как это уже со многими другими деревнями, столь опрометчиво сделавшими ставку на еврейское государство.