«Партийное собрание. Парторг обращается к залу:
- Завтра вас всех повесят. Есть вопросы?
Молчание.
Парторг:
- Повторяю вопрос. Завтра вас повесят. Кто-то хочет что-то сказать?
Робкий голос из зала:
- Веревку и мыло самим приносить или выдавать будут?»
Советский анекдот 70-х годов

В 1975 году ему было 40 лет, и он уже был известен: его спектакли пользовались популярность, он входил в состав редакции известного литературного журнала. Перед ним были открыты все пути, но он выбрал иной путь. 
После подавления Пражской весны он бросил вызов властям, написав открытое и гневное письмо президенту Чехословакии, оккупированной советскими войсками. Его арестовали, обвинили в нападении на госслужащего и бросили в тюрьму. Выпустили, обвинили в попытке свержения коммунистического строя, заточили на 4.5 года, освободили и в 1989 году снова посадили.
Он провел в тюрьме годы и вышел несломленным лидером своего народа – будущим президентом Чехии. Его имя – Вацлав Гавел, и он, подобно Томашу Масарику, создателю Чешской республики, - воплощение лучших качеств государственного деятеля: ума, стойкости, силы и нравственного идеала.
… Запад являет собой гнетущее зрелище. Это картина надвигающей тьмы, тирании, которую цивилизованный мир не знал уже многие столетия. Это мир, в котором агрессивная, патриархальная и примитивная религия укореняется в самом сердце континента, где носители мрачных предрассудков, нетерпимости и варварства, пришедшие из глубин Азии и Африки, убивают, насилуют, глумятся, третируют тех, кто так доверчиво и неосторожно распахнул перед ними двери. Это мир, в котором элита превратилась в квислингов, проводников колонизации, а правительства стран выбрали (с большим или меньшим рвением) роль «Виши».
Но вот что поразительно: обреченные на грядущие страдания массы людей безмолвствуют или в лучшем случае пассивно и анонимно выражают свое несогласие на выборах – заведомо обреченных, поскольку вся государственная машина работает на «промывание мозгов», а жители Западной Европы лишены индивидуализма и уверенности в собственной правоте, как американцы. Несомненно, есть те, кто отважился возвысить голос против наступающей деспотии, но их мало, на удивление мало в пока еще относительно открытом обществе. 
И это относится как к интеллектуалам, так и массе рядовых граждан.
Я не говорю о «полезных идиотах» - сектантах, ослепленных идеологическими клише и готовыми устлать трупами своих соотечественников путь в «адские кущи». Я не говорю также о тех, кто получает дотации, гранды и привилегии – они выбрали эту циничную и грязную роль. Я говорю о тысячах рядовых профессорах, преподавателях, юристах, литераторах, актерах, режиссерах, журналистах. Я говорю о священниках и раввинах, о правозащитниках, о феминистках, о представителях ЛГБТ-сообщества – тех, кто станут первыми жертвами грядущей теократии, и им не будет обещана легкая смерть. Они не получат столь щедрого подарка.
Что заставляет молчать тех, чьих родных взрывают, насилуют, унижают, держат в страхе? Разве не потеряли они уже чувство безопасности и покоя в собственном доме, на собственной улице, в собственном городе? Мы видим сентиментальные сцены с плачущими людьми и венками на месте бойни там, где нужны массовые демонстрации, митинги протеста, пикеты. Мы видим экзальтированных противников Марин Ле Пен и Гирта Вильдерса, но не видим противников тирании политкорректности. Почему они с овечьей покорностью готовы подставлять горло убийцам? 
Что это - самоцензура? Конформизм, надежда, что их минует участь оказаться жертвой? Не минует. После теракта в Манчестере Katy Perry, pop megastar, и мэр Лондона Сиддик Хан выразили мнение западной элиты, заявив, что европейцы должны привыкать к терактам. И их заставят «привыкать». И, в конце концов, они привыкнут к участи «дхимми» - полурабов, человеческого скота, у которого будут отнимать жизни по воле служителей кровожадного культа. 
Боязнь оказаться «расистами», «фашистами», «исламофобами»? Лишиться должностей, карьерного роста, приглашений на конференции по правам человека и «межконфессиальному диалогу»? Предстать перед судом? 
…Я не случайно начал эту статью с Вацлава Гавела. На протяжении десятков лет мир был свидетелем отчаянной борьбы народов Восточной Европы за свои права и свое достоинство против тирании. Венгерское восстание 1956 года, Пражская весна, польская «Солидарность», румынское восстание против диктатуры Чаушеску, мужество литовцев, вырвавшихся в январе 1991 года из медвежьих объятий Советской империи ценой десятков жизней, -  толпы людей во главе с интеллигенцией выходили на улицы, и им противостояли не суды, не «комменты» в Фейсбуке, не анонимные угрозы в Твиттере, а дубинки, пули и Госбезопасность. У них не было ни адвокатов, ни прав. Они знали, что могут погибнуть под гусеницами танков или оказаться за решеткой, как Гавел, на многие годы. Тем не менее, народы Восточной Европы вышли закаленными из этих нелегких испытаний, получили иммунитет от универсалистских утопий и выдвинули сильных и решительных лидеров.
В самой цитадели советской тирании было мощное диссидентское движение. Многие навсегда  «исчезли» в тюремных подвалах, лагерях, психиатрических больницах. Их бросали в камеры с уголовниками, которые получали карт-бланш на издевательства и сексуальное насилие. Большинство советских диссидентов составляли ученые во главе с академиком Сахаровым и писатели – цвет нации. Во время путча в августе 1991 года три человека были раздавлены бронетранспортерами в Москве, но реставрация советского режима была предотвращена. 
Уже в наши дни украинцы свергли своего коррумпированного правителя, в Москве людей выходят на протесты против автократии. В Израиле, после ущербных соглашений в Осло и последовавших за этим массовых терактов, десятки тысяч людей раз за разом выходили на улицы, требуя прекратить бесчеловечные политические эксперименты на живом теле народа, перекрывали дороги, организовывали шествия к резиденции премьер-министра. Восемь лет назад массовое возмущение вынудило, несмотря на противодействие левых организаций и СМИ, израильское правительство построить забор на границе с Египтом для защиты от полчищ африканских мигрантов. Симптоматично, что «Пегида», не нашедшая последователей в остальных странах Западной Европы, появилась на территории бывшей ГДР.
Демократия – это не только поход раз в четыре года к избирательным урнам. Это – прежде всего, гражданская активность, а не плач ребенка в детском саду. Первоочередная задача демократического государства – защита своих подданных. Если государство и элиты не выполняют Общественный договор, и хуже того – отдают на заклание, культурное и физическое, собственный народ во имя сомнительной идеологии и личных интересов, люди имеют права требовать его пересмотра. Они имеют полное право не позволять тоталитарным структурам (а западная элита утвердила изощренный культурный тоталитаризм) превращать себя в подопытных кроликов социальной инженерии.
В 1984 году в эссе «Политика и совесть» Гавел писал: «Я выступаю за „антиполитическую политику“, то есть политику, понимаемую не как технология власти и манипулирования, не как кибернетическая система управления человеческими существами и не как мастерство прагматика, а как один из путей поиска и достижения осмысленной жизни, защиты такой жизни и служения ей. Я выступаю за политику как практическую мораль, как служение истине, как по существу человеческую и измеримую человеческими мерками заботу о наших собратьях». 
Западная элита, как и коммунистические режимы, создали систему манипулирования человеческими существами, забыв, что имеют дело с людьми.
Коммунистические режимы Гавел называл Абсурдистаном. Сегодня Абсурдистан – это Запад, и более всего, Западная Европа (как, впрочем, уже, увы, и Канада), где свобода уничтожается под видом защиты свободы; где право пришельцев на убийство и насилие выше права на нормальную и безопасную жизнь законопослушных граждан, где демократические институты используются для насаждения худшей из возможных видов теократии. 
Пока еще есть возможность попытаться предотвратить деспотию. Но цензура ужесточается, кары возрастают, колонизация распространяется подобно раковым клеткам, окно возможностей сужается. Призрак ходит по Европе – призрак Халифата.