(ФОТО АВТОРА)                               В США его имя знакомо очень многим и очень давно – не только хасидам, к которым он принадлежал, и не только евреям вообще. Он не заложил новые религиозные институты, не занимал почетных постов и не был прозван "адмором" – знатоком Торы и комментариев к ней, почитаемым за святость той или иной группой верующих евреев. Но для тысяч своих поклонников – хасидов, светских евреев, христиан – он стал духовным наставником и другом, гуру, которого они боготворят до сих пор.
Невозможно объяснить, каким образом Шломо Карлибах сочетал хасидские мотивы с мелодиями кантри и рока. Так или иначе, он сумел это сделать, и славящие Творца песни, исполняемые им под гитару, стали одновременно восторженным гимном жизни с ее непостижимостью, разнообразием и нескончаемыми переливами эмоциональных оттенков. Он не был святым, но атмосфера доверия и единения, созданная им, притягивала тысячи людей, и возраст, религия и социальная принадлежность не имели в этих случаях никакого значения. За ним шли в равной степени и верующие, и люди, далекие от веры, ученые мужи и подростки.
Не будучи богословом, он знал Святое Писание так же хорошо, как и Талмуд, и вступал в дискуссии с корифеями еврейской и христианской духовности. Для своих последователей он был воплощением истинной мудрости, олицетворением спокойствия и оптимизма.
Вместе с ним они отправлялись в походы – с гитарой, легким вином, спальными мешками и... Торой. Они уезжали в затерянные уголки страны, проводили ночи на природе – в беседах, пении, музицировании и танцах. Карлибах проповедовал одновременно очистительную молитву и возвращение к природе, мистику хасидизма и внутреннею раскрепощенность, величие чуда творения и абсолютное самовыражение хиппи.
В Израиле его не знали, а многие даже отказывались знать, ибо вся его жизнь была нарушением представлений о нормах и правилах, неукоснительно соблюдаемых ими. Но постепенно, раз за разом приезжая в Израиль, он обретал все больше и больше поклонников, привлекая к себе сперва молодежь и интеллигенцию, а потом – религиозных евреев. Отношение к нему менялось, но наивысшей популярности он достиг, увы, лишь после смерти.
Сегодня в Старом городе Иерусалима действует Центр имени Шломо Карлибаха, возглавляемый Иегошуа Ричи. По словам Ричи, Центр был открыт всего за пять дней. "Шломо мечтал об этом всю жизнь. Он страстно желал жить в Иерусалиме, возле Стены Плача, в Старом городе. Но мечта его так и не сбылась. А нам повезло, мы неожиданно быстро смогли создать Центр, который назвали его именем".
Иегошуа Ричи – колоритный высокий мужчина с седыми пейсами, переплетающимися с гривой густых волос. Одет в джинсы и неряшливо выпущенную поверх ремня рубаху. Грузная фигура в сочетании с удивительной подвижностью и живой мимикой создает впечатление, что перед тобой необычайно увлеченный и в то же время земной человек.
Для Ричи Шломо Карлибах – человек, совершивший переворот в его жизни. Он рассказывает о своей семье в Сан-Франциско, столь далекой от религии и еврейства, что до зрелого возраста он не знал, как выглядит синагога. Ричи рассказывает о своем становлении и профессиональном успехе. О том, как постигая тайны медицины, все чаще задавал себе вопрос: "Откуда этот мир?" – и не находил на него ответа. О том, как стал изучать мировую культуру, философию и религию. Как сталкивался со странными и необъяснимыми явлениями.
"В книгах, которые я открывал, было очень много об индусах, греках, китайцах. И почти ничего – о евреях. В них много говорилось о науке, человеческом интеллекте... Но я спрашивал себя: "Как могли эти культуры, несмотря на науку и интеллект, скатываться до массового безумия и необъяснимой жестокости? И почему этого не было у евреев? И если еврейский религиозно-моральный код просуществовал столько тысячелетий, породив другие великие цивилизации, разве это не доказывает его истинность и состоятельность?"
Ричи отправился за ответами к реформистскому раввину и до сих пор не может без смеха вспоминать их беседу. "Я спросил его: "Что, по-твоему, Бог?" Это был седовласый, строгий, на первый взгляд мудрый человек. Он посмотрел на меня и в замешательстве сказал: "Я – атеист". Мне это показалось странным. "Может быть, все-таки, агностик?" – спросил я. "Может быть..." – растерянно согласился он".
Ричи начал ходить в ортодоксальную синагогу, стал носить кипу, но соблюдать традиции ему было трудно и непривычно. Это было больше бременем, нежели радостью. Он признается, что не знает, сумел бы заставить себя и дальше выполнять заповеди, если бы не встретил Шломо Карлибаха.
"Я был старше и намного большего добился с профессиональной точки зрения. Поэтому я сначала смотрел на него сверху вниз, но потом все изменилось. Он собирал вокруг себя людей и становился для них чем-то вроде целителя. Он приближал их друг к другу и к Богу. И каждому помогал найти свой собственный путь... Через его песни, через наслаждение атмосферой тепла и открытости, создаваемой им, люди начинали постигать иудаизм – не разумом, а сердцем".
В 1986 году Ричи впервые вместе с Карлибахом и его несколькими наиболее рьяными приверженцами приехал в Израиль. Они поселились в затерянном среди холмов между Иерусалимом и Тель-Авивом мошаве Миор под Модиином, ходили в походы, говорили о религии и любви, песне и молитве.

Глаза Иегошуа Ричи сверкают, когда он вспоминает о Карлибахе: "Шломо был не просто харизматичен, он был наш гаон. Ни у кого я не встречал такой логики, эрудиции, обаяния". Он сравнивает Карлибаха с великим хасидом Баал Шем-Товом. "Это был подлинный хасидизм. Без ложной стыдливости, самообмана, глупых самоограничений. К нам приходят все, кто хотят радости и веры. И не только евреи. Для Шломо это не было важно, не важно и нам..."
Ричи рассказывает об удивительной способности Шломо Карлибаха располагать к себе людей, ничего, впрочем, специально для этого не делая. "Однажды, это было в 1972 году, Шломо приехал в советскую Россию, – рассказывает он. – Шломо был совершенно один, не знал, куда идти, не знал, где собираются советские евреи. Но ему очень хотелось встретиться с ними, и он отправился на Красную площадь и там начал петь под гитару хасидские песни. Он выглядел странным и безобидным чудаком – только поэтому его, наверное, не задержали. Но удивительно... Несколько лет назад я встретил бывшего эмигранта из Москвы в Сан-Франциско – к тому времени обеспеченного, прочно стоявшего на ногах. Он рассказал мне, что никогда не был религиозным евреем, не соблюдал традиции. Но песни Шломо, этого "странного человека", пробудили в нем радость и одновременно – воспоминание о чем-то детском, давно забытом. Он начал собирать кассеты Карлибаха, слушать еврейские песни. Стал интересоваться иудаизмом. Я бы не поверил ему, но я слишком хорошо знал, как очаровывал Карлибах всех, кто хоть раз видел его".
...Каждую неделю, на исходе субботы, Иегошуа Ричи вместе со своими единомышленниками идет к Стене Плача и читает молитву. Потом они возвращаются назад, в еврейский квартал Старого города, в Дом любви и молитв, и встречают начинающуюся неделю. Готовят трапезу, зажигают свечи, поют песни, которые пел Шломо Карлибах, и наслаждаются человеческим общением, теплом и радостью обретенной внутренней свободы. Потому что вера, говорит Ричи, это не набор ритуалов и не отрешенный мрачный мир бесконечных ограничений. Вера – это сознание присутствия Творца во Вселенной, любовь к нему и любовь к людям, которым дано понять гармонию этого мира и человеческих отношений...